Школьная жизнь моя началась в год 30-летия Победы. В учительском коллективе тогда еще было немало мужчин, в том числе и прошедших дорогами войны. Несмотря на свою требовательность и строгость, они никогда не отказывали нам в просьбе превратить обычные занятия в урок-воспоминание. Конечно же, о войне. Пообещав проработать новый материал самостоятельно, мы удобно усаживались за парты и слушали… Рассказывать на перерыве параллельному классу о том, что происходило, например, на математике у Бориса Захаровича Рыжницина, никто не торопился. Каждый ценил эти неповторимые минуты, как признак особого доверия, догадываясь при этом, что число услышавших тот или иной рассказ гораздо больше, чем три наших четвертых, а через год – пятых, потом шестых, седьмых классов. В силу возраста мы, понятно, больше удивлялись описываемым ситуациям из жизни солдат и офицеров, которым выпало на долю тяжелое время 4-летних испытаний, чем проникались самим ужасом войны. Но в кинотеатре, переживая за погибающих героев фильма «Горячий снег», понимали, что эти молодые солдаты в шинелях, истерзанные ранениями, контуженные, окровавленные, но непокоренные, и есть наши учителя, ежедневно входящие в гражданских костюмах на физику, историю, английский, трудовое обучение. Мы, не стесняясь, хлюпали носами на уроках литературы и смахивали пальцами неудержимые слезы, чтобы не испортить страницы взятой в школьной библиотеке «Альпийской баллады». Посещение же Хатыни, Кургана Славы, Брестской крепости усиливало в нас полную уверенность в том, что самое главное в жизни – это мир, а самое страшное – война. И я нисколько не сомневаюсь, что все мои ровесники в этом убеждены и до сих пор. Наверное, поэтому День Победы был нашим любимым праздником. Ветеранов было так много, что, устремляясь к ним, идущим колонной в городской парк, навстречу с цветами в руках, мы переживали, как бы кого-то не проглядеть, не оставить без алых тюльпанов. Их улыбки, их счастливые лица, их солдатское братство и всеобщее ликование даже ни на минуту не позволяли нам усомниться в важности этого праздника.
А однажды на школьном вечере, они обычно отмечались накануне 9 Мая, мы вместе с несколькими одноклассницами исполняли на сцене ставшую за пару лет популярной песню «День Победы». В первом ряду, как принято, сидели наши учителя-ветераны. И в тот момент, когда мы допевали припев за первым куплетом, я посмотрела в их глаза. И увидела слезы… Песню, конечно, не допела... А потом снова плакала, но уже от других эмоций – я доросла до понимания, насколько на самом деле этим днем они дорожат, какая у всех нас благодаря им бесценная Победа. Потому – и со слезами на глазах.
Недавнее решение западных регионов Украины объявить 9 мая днем траура с отменой традиционных праздничных шествий меня повергло в шок. Сразу вспомнилось прошлогоднее празднование в Клецке. Ветераны в колонне дружно, насколько могут, держат строевой шаг под звуки сводного оркестра. А у нас, идущих за ними, наворачиваются слезы – мы понимаем, что каждый из них тем самым идет на бой со своими хворями и возрастом, чтобы с честью и достоинством нести звание солдат войны, возможно, в последний раз…
Как назвать тех, кто способен все это предать? А тех, кто уже предал?
Не знаю реакции на украинские, а за ними и молдавские, нововведения самих ветеранов – даже не смею заводить об этом с ними разговор, но рада, что они не пользуются Интернетом и не видят, как там обсуждается этот политический цинизм. Как и не представляю, в каком вакууме, в каких школах, в каких семьях воспитывались те, кто позволяет продемонстрировать свое свободомыслие, не понимая, похоже, что оскверняет святое. Ни одна из тех (не терпящих иного образа мыслей!) фраз не заслуживает права быть растиражированной, потому и не привожу здесь их. Понятно, что пишут так людишки с сытыми животами и пустыми сердцами, не доросшие до понимания цены сегодняшнего дня, пытаясь переоценить подвиг целого поколения своим недоразвитым умишкой. Но от этого горечь с души не уходит. И тревога. Если занесли руку на такой праздник, на Великую Победу, за которой более 20 миллионов жизней советских людей, то что тогда каждый отдельно взятый человек сегодня для ополоумевшей толпы? Что отдельно взятый мирный день, воспринимаемый чьим-то чудовищно воспаленным собственным величием и правотой мозгом, возможно, как последний?
У наших детей нет учителей с военными наградами на груди, которые вместо математики преподадут им уроки мужества. Но у них есть мы, в чьей памяти запечатлены глаза ветеранов. Самое время подумать об этом.

Жанна Гордиевич.