Каждое лето – кроме прошлогоднего – в нашу семью приезжают погостить родственники мужа из Украины. Их Лисичанск – город областного подчинения, расположенный в северо-западной части Луганской области, является одним из старейших населенных пунктов Донбасса, его основание отнесено к 1710 году. В административном подчинении Лисичанского городского совета находятся города Новодружеск и Приволье.  Туда в свое время уехала тетя моего мужа – Лариса. Много лет прожив на одном месте, как и полагается, устроила там свою жизнь. Еще и сейчас работает в паспортном столе, ее муж уже на пенсии, сын несколько лет назад переехал в Москву, а дочь вышла замуж за местного шахтера и тоже стала обживаться в Лисичанске.

Казалось, что благополучие семьи ничто и никогда не сможет нарушить. У молодых Виктории и Дениса родился ребенок – Матвей. Кое-что поднакопив, и с родительской помощью купили квартиру, правда, уже в тот момент, когда многие лисичанцы стали оставлять насиженные места, недорого продавать жилье и выезжать из города из-за военных действий в стране.
Привычный размеренный темп жизни нарушила… война. Малышу Матвею было лишь полгода, когда умиротворяющие мамины колыбельные стали заглушать раскаты взрывов. Кто? Зачем? Для чего? За что? Ответы на эти вопросы члены семьи Коломийцев, как и миллионы других в Украине, дать не могут.
А чуть больше года назад они сменили проживание в своей квартире на пребывание в подвале дома знакомых. И если днем еще было можно находиться в квартире, то единственным их убежищем на ночь был подвал.
– Мы сидели, обнявшись друг с другом, на надувном матрасе, а между собой все время держали полугодовалого сынишку, когда с 9 вечера и до 4 утра город нещадно бомбили, – рассказывает Виктория. – А когда муж уходил на работу, я все время молила Бога, хоть бы он вернулся живым и здоровым, ведь и шахту, где он трудится, однажды взрывали – погибли три человека.
– К нам часто приходили и агитировали брать автоматы, пулеметы и идти воевать, – включается в разговор Денис. – Но ни один человек не поддался на эти уговоры. Хотя убеждали очень настойчиво: "это же власть, это круто, это чувство силы" – как будто зомбировали тебя. Однако из шахты у нас никто не ушел. Люди не знают, за что и кого они воюют. За идею? Какую? Мы просто хотим спокойствия и мира. Жить в своей Украине, работать, растить детей, а нами распоряжаются, как пешками. В армию нас не заставляют идти. Туда тянутся те, кто хочет заработать денег, зачастую – ранее осужденные, наркоманы. Их в Лисичанске тьма, сейчас начали бороться с наркоманией, достают из притонов, а раньше, что было – мафия страшная. Здесь почти все друг друга знают, идешь и видишь – стоят с автоматами такие беспощадные люди – за деньги готовы убить кого угодно. Но есть и нормальные, те, которых призвали каким-то обманным способом, а теперь им оттуда не вырваться.
Наши гости один за другим рисовали словесные картины настоящего ужаса.
– В один из обстрелов, когда мы с детьми и внуком прятались в подвале, у хозяйки дома раздался звонок, ей сообщили, что взрывной волной разрушило многоквартирку, где живет ее мать, – твердым железным голосом включается в страшный рассказ Лариса Сергеевна. – Она во время бомбежек всегда пряталась в ванной, а в тот раз почему-то вышла в спальню. Когда прогремел взрыв, разрушилось здание, вынесло окна, через одно из которых женщину выбросило на улицу. Пока мы туда прибежали вместе с подругой, ее маму уже отвезли в больницу. Слава Богу, она осталась жива.
Наш город бомбили по районам: один сегодня, второй – завтра, а послезавтра – еще через пару километров. Когда шли обратно, уже темнело. На блок-посту выходит солдат и говорит: "Я вам не советую туда идти, там бомбят". Что вы, какое бомбят, там наши дети! И мы все равно пошли. Идем через поле, а над нами летают самолеты и бомбят. Падаем в траву, замираем, полежим и перебежками дальше продвигаемся. Видим, навстречу идет мужчина, и я спрашиваю у него про своих: "Может, знаешь таких, Коломийцев, живы они или нет?" Он смотрит на меня и говорит: "Тетя Лариса, мы же соседи с вами, вы что! Они спрятались в подвале, все нормально, все живы". Вот так от страха и испуга я даже не узнала человека, с которым жили в соседних домах.
А потом у тети Ларисы случился инсульт… Вообще их психологическое состояние да и физическое здоровье очень пошатнулось. Если дядя Петя раньше был таким молчуном, слыл самим спокойствием, то в этот раз был переполнен агрессией, злобой.
– А как можно не нервничать? – говорит он. – Мы сидим в подвале, к нам приходят эти "вояки" и говорят: "Выходите-выходите, не бойтесь, нам сказали, что в этом городе никого нет, что все ушли, и можно бомбить – дали команду разрушать пустой город". Какой пустой! – продолжает на повышенных тонах. – Люди все там. Да, уезжали поначалу, и много, однако спустя время стали возвращаться. Но сам факт, что дают приказы уничтожать строения, когда там столько горожан!
После их ужасающих рассказов и у меня возник вопрос: так почему же они не оставили это пекло? Оказывается, пробовали. Вика с Денисом собрали малыша, самые необходимые вещи и решили уехать в Москву к брату. Родители молодую семью привезли к автобусу, подождали, пока те рассядутся и отъедут. Первый автобус пошел. А у второго, где и были наши родственники, все время спускало колесо, и водитель через несколько метров его подкачивал и подкачивал. Вдруг ему раздается звонок, и сообщают, что первый автобус обстреляли на мосту, который взорвали. Люди россыпью разбежались во все стороны, побросав и вещи, и пожитки. Так это была их первая и последняя попытка уехать. Решили, раз так Бог дал, останутся жить дома.
А теперь, когда немного поутихли военные действия, речи про то, чтобы оставить Лисичанск, вообще нет. Говорят, куда потом возвращаться, на руины? Ведь там полным ходом и мародерство, и грабежи. Конечно, если будет совсем невыносимо, то вопрос решат по-другому. Они не столько за себя, сколько за ребенка боятся.
А он бегает беззащитный, смотришь на него и понимаешь – дитя войны. Мы сидим во дворе, а где-то недалеко проезжает комбайн (как раз жатва была). Вечер уже, темнеет, гул стоит, а он испуганный, еле-еле: "Мама, мама "бах". Если какой-то шумок – сразу такая реакция. Вот какой он вырастет?
Сидели мы, общались, ужинали, Денис резко встал и побежал – в интернет, в скайп, и один единственный вопрос: что у вас там? Каждый час бегал, что-то писал, разговаривал, все время как на иголках. В общении у них только одна тема: как? тихо? спокойно? Пока спокойно…
Слушаю их разговоры, смотрю на них и думаю: что они говорят? Не верила, какие-то ужасы о войне, о которой мы слышали в школе, читали в книгах, а я не могу проникнуться, пропустить через себя. Кажется, это не осознать нормальному человеку, информация, словно вымышленная. Да, страшно, но не можешь поверить. Это было поначалу. А когда до сознания стало все доходить, я представила, как ты ложишься спать, вдруг взрывной волной отбрасывает тебя на несколько метров, как случилось с Денисом, который лишь чудом выжил. Будучи, простите, в одних трусах, схватил жену и ребенка, прыгнули в машину и вперед. Куда? Сам не осознавал, просто убегал…
А потом начинаешь просто жалеть людей. Примерять на себя – как бы повела в такой ситуации? Анализируешь свою жизнь: стараешься, растишь детей, выкладываешься, а тут раз – и вмиг ничего. И от тебя самого ничего не зависит. Страшно жить и думать, а что будет завтра и будет ли оно? Ложиться спать и бояться... Психологически это не каждому выдержать. Не дай Бог такой беды.
А потом я стала сравнивать. У нас, в Беларуси, дышится легко и спокойно, не боишься выйти вечером на улицу, мы защищены государством, нет такого беспредела, знаешь, что за каждое противоправное деяние будет наказание, и суровое. А там – все безнаказанно. Еще в те годы, когда ездили отдыхать, видели и пьяных за рулем, и как в магазине обманывали, глядя в глаза, в автобусе обворовывали. Как можно жить в таком обществе? Когда за кому-то не понравившийся твой взгляд неизвестно, что с тобой могут сделать, и им за это ничего не будет. Конечно, в 90-е всякого было во всех бывших республиках СССР, но в Украине вот во что это переросло. Обидно, что гибнут нормальные люди, такие же, как мы.
Когда украинские родственники уезжали на родину, все наши соседи говорили-уговаривали: зачем уезжаете, оставайтесь! Мы поможем. Нет. Они благодарили, но категорично отказывались. А я понимала, что людям хочется домой. Туда, где они обосновались, где их близкие и друзья, работа. Вот и я не представляю, как жить в другом месте, как не в Беларуси, не в Клецке. Это, конечно, несравнимо. Но я благодарна Богу, что живу в мирной стране. Мы спим спокойно. Первые три дня для наших гостей это было дико. Помыться вечером в бане, лечь спать, утро начать с чашки кофе – они отвыкли от этого. У нас они просто вдохнули воздуха на полную грудь и вернулись домой.
Ехали через всю Украину, маршрут не меняли, спокойно добрались, вернулись в свою квартиру. Говорили, очень лояльно отнеслись к ним на границе белорусы. С сопереживанием, сочувствием. Теперь у них спокойно, не бомбят, работают школы, сады, магазины, подвозят какие-то продукты, не голодают. Вместе с этим, километров за 20 от них каждый вечер слышна кононада…

Так совпало, что в октябре в нашей стране и в Украине состоятся важные общественно-политические события. Мы будем выбирать Президента, а соседи – депутатов в местные органы власти. Всем нам хочется добрых перемен к лучшему. А для этого необходимо главное – мир и согласие в обществе. У нас они есть, и мы, безусловно, снова отдадим свои голоса за это. Так пусть же такие важные составляющие жизни любого человека приобретут наконец и украинцы.

Оксана Дудук, г.Клецк.