События того далекого дня, когда московские врачи боролись за ее жизнь, 32-летняя уроженка Заостровечья Екатерина (Ковальчук) Бурак помнит отрывочно, так как с самого утра была под воздействием медицинских препаратов. 8 декабря 1998 года в 14.00, после длительного периода лечения и ожидания выздоровления, она оказалась на операционном столе. Юной пациентке требовалась пересадка печени. Операция завершилась лишь спустя 18 часов. Придя в себя, Катя разглядела маму Валентину Николаевну и хирурга Сергея Владимировича Готье – людей, которые помогли ей увидеть белый свет… дважды.

– Катюша, ты меня узнаешь? – расспрашивала Валентина Николаевна.

– Да, мама! – слабым голосом ответила Катя.

Жизнь продолжалась…

Историю Екатерины Бурак, школьницы из Заостровечья, страдающей циррозом печени, в конце 90-х узнал весь Клецкий район. Девочка срочно нуждалась в дорогостоящей операции. Нужную сумму собирали, что называется, всем миром. «ДНП» спустя 18 лет решила выяснить, как сложилась судьба землячки.

Катя вышла замуж. Стала банковским работников. Живет в Минске. На интервью в редакцию газеты «Да новых перамог» она пришла вместе с мамой Валентиной Николаевной и 4-летним племянником Мироном. Примерно в таком же возрасте у Екатерины начались первые серьезные проблемы со здоровьем.

– Я, как и обычные дети, «подхватила» болезнь Боткина, – вспоминает собеседница. – В большинстве случаев через 21 день больные идут на поправку. У меня же что-то пошло не так. С того момента все и началось.

Для Кати наступил долгий период плохого самочувствия, бесконечных консультаций и лечения у врачей не только Беларуси, но и ближнего зарубежья.

– Не могу осудить клецких медиков в том, что меня «недосмотрели». Я уверена, свою миссию они выполнили достойно, – не ищет в личных бедах виновных Екатерина. – Даже минские специалисты долгое время делали различные предположения по поводу диагноза и лечения.

О том, что у нее цирроз печени юная пациентка узнала в 10 лет.

– Тот день помню очень хорошо, – грустно улыбнулась собеседница. – Я проходила обследование и лечение в детской инфекционной больнице города Минска. Лежала в одной палате с ребятами примерно своего возраста. Врачи и родители решили меня поберечь, ничего не рассказывали о страшном диагнозе. Недобрую весть принесли дети. Наверное, услышали, как об этом говорили медсестры на вахте.

Кате юные глашатаи, в силу своего возраста не думая о последствиях, сообщили: – У тебя тяжелая болезнь и ты скоро умрешь!

Свой ежедневный вечерний телефонный разговор с мамой девочка провела в слезах. Мама, с горечью в душе, но сохраняя спокойствие ради дочери, утешала: – Нет, это не так!

Рассчитывать на то, что время – лучший лекарь, Екатерине не приходилось. Ее состояние ухудшалось.

– Каждый раз, когда ложилась в больницу, убеждала себя: – Меня же когда-нибудь выпустят из нее, я же когда-нибудь выздоровею, поеду домой и больше в больницу не вернусь, – делится Е.Бурак.

Мама девушки была не так спокойна, но старалась не показывать своего волнения открыто. Валентина Николаевна научилась этому, так как долгое время пришлось скрывать диагноз. Волю слезам женщина давала наедине с собой и в коридоре реанимации, куда Катя попадала трижды.

В больницах школьница проводила по месяцу 2-3 раза в год. В перерывах между лечением занималась тем, что пыталась нагнать школьную программу. Помогала мама-учительница.

А в периоды обострений, самостоятельно делая дочери болезненные инъекции в вену, Валентина Николаевна повторяла и себе, и ей: – У нас все будет хорошо!

Так продолжалось 4 года.

Когда девочке исполнилось 14 лет, назрела необходимость что-то менять.

– Поступило приглашение из Великобритании, – рассказала В.Н.Бурак. О нас там узнали, когда на конференции в Англии побывал один из лечащих врачей Кати. От помощи иностранных специалистов мы отказались: операция в то время стоила 120 тысяч долларов.

Примерно в эти же месяцы у семьи Бурак снова появился повод для надежды: наши земляки узнали, что в Москве в Научном центре хирургии российской академии медицинских наук делают пересадку печени детям.

– Был июнь 1998 года, – без труда вспоминает Валентина Николаевна. – Долгое время на мои звонки не отвечали. Уже после выяснила, что каждое лето НЦХ РАМН закрывается. Договориться о приеме удалось только в августе.

– Был такой эпизод, – продолжила рассказ женщина. – Я сказала медикам, что в их помощи нуждается девочка, «мы предположили, что приедет маленькая девочка, а она оказалась выше нас ростом», – шутил потом один из врачей.

В Москве семья Бурак узнала о возможности родственной пересадки. Обычного донора пришлось бы ждать очень долго. Группа крови Валентины Николаевны не подошла. Свой родительский долг выполнил отец Кати – Николай Борисович.

Приехав в Москву в сентябре, наши земляки до конца февраля следующего года, не отлучаясь, жили в российской столице. Когда Катя и ее папа были госпитализированы, мама ночевала на кушетках в коридоре больницы.

За достаточно короткое время удалось собрать средства на операцию.

– Тех, кто нам помогал – очень много, – с благодарностью говорит Валентина Николаевна. – Сложно перечислить все организации, которые оказали поддержку, ведь их было довольно много. Жители района тоже не остались равнодушны к нашей беде. И сейчас, через много лет, встречаю людей, слышавших о болезни дочери. Хочу сказать огромное спасибо всем жителям Клецкого района, его руководству. Не называю имен и фамилий, так как боюсь кого-то не назвать, случайно не вспомнить. Отдельные слова благодарности Клецкому отделу образования и Клецкому лесхозу. Все лесные хозяйства республики включились в сбор средств.

– А мне запомнился случай, – продолжила Екатерина, – как какая-то бабушка позвонила нам в дверь и спросила: – Тебя Катя зовут? Возьми денежку на операцию.

Даже когда нужную сумму для девочки собрали, не все проблемы решились. Руководство фонда, на счет которого поступали благотворительные взносы, проявило себя не с лучшей стороны. Потребовалось вмешательство первых лиц Клецкого района, чтобы вернуть собранное. Всю работу по оказанию помощи семье Бурак курировал Павел Куприянович Реуцкий, тогдашний заместитель председателя райисполкома. Оплатить операцию можно было только за российские рубли или доллары. А вся сумма оказалась в белорусской валюте. Люди, от которых в тот момент зависела жизнь девочки-подростка, рискуя должностями, нашли выход из положения. Реализацией сложного плана занималась местная фирма «Ленждан» и ее директор Вячеслав Георгиевич Жданко при поддержке Александра Ильича Ярошука, в те годы – представителя комитета сельского хозяйства облисполкома. Ни о какой личной выгоде речи не шло. У всех была одна цель – спасти юную заостровечанку.

Согласившись на хирургическое вмешательство семья Бурак пошла на большой риск. До нашей землячки в НЦХ РАМН было несколько неудачных пересадок. Пациенты умерли.

– Они были нужны нам, а мы им, – признается Валентина Николаевна. – После нас они смогли делать родственные пересадки, не только детям-подросткам, но и взрослым..

Случаи со смертями пугали, но приходилось идти на риск, ведь другого выхода не было.

Стойкой оказалась Катя, поддерживала родителей, как могла. Девочка тогда была достаточно взрослой чтобы понять свое положение.

– Подошла ко мне накануне и сказала: – Мама, у тебя 6 декабря день рождения, и я сделаю тебе подарок: у нас все получится, – распереживалась от воспоминаний В.Н.Бурак.

В день операции на случай неудачного исхода для нее был приготовлен комплект успокоительных средств.

– Врачи рассказывали потом, что я с преданностью и страхом заглядывала им в глаза, каждый раз, как они выходили, – грустно улыбается Валентина Николаевна. – Мимикой они давали едва заметный знак, что все идет нормально.

– Ты вытянула один шанс из миллиона, – поздравляли Катю врачи, как только она пришла в себя после наркоза.

Но беда окончательно не миновала. В канун нового 1999 года девочке снова стало плохо. Срочно вызвали специалистов. Новогодняя ночь медиков прошла не у праздничного, а у операционного стола.

– Неужели так больно? – беспокоились врачи, глядя, как Катя навзрыд плачет.

Та ответила: – Нет. Но мне стыдно, что из-за меня вы сейчас не дома, а на работе, со мной.

Наступил сложный и длительный восстановительный период. Первые два года прошли очень тяжело. Из-за ослабленного иммунитета организм Кати с трудом сопротивлялся инфекциям. Девочка долгое время почти не выходила из дома. И даже сейчас, через 18 лет после той операции, Екатерина по мере необходимости проходит курс лечения, каждый месяц сдает анализы и регулярно ежедневно принимает лекарства. При этом наша землячка убеждена, что сопротивляться неизлечимым болезням нужно:

– Когда я вижу, что люди сомневаются и испытывают страх перед пересадкой, говорю им, что благодаря этому они смогут продолжить жить полноценно.

Все пережитое остается в памяти уроженки Заостровечья:

– Такое не забывается. Каждый раз как напоминание – трагические истории других. В Беларусбанке, где я работаю, открыто очень много благотворительных счетов. Стопками приходят листовки о сборе средств для больных малышей. Сотрудники нашего учреждения жертвуют им деньги, я в том числе. Хочется помочь выздороветь каждому ребенку. Мне же когда-то помогли.

Юрий Мыслицкий.

Фото из личного архива Екатерины Бурак.

На фото: Екатерина Бурак в окружении своих «вторых родителей» – врачей НЦХ РАМН Сергея Владимировича Готье и Ольги Мартеновны Цирульниковой.