Агрогородок Кухчицы для дизайнера Янжа Недвецкого стал местом, где он периодически работает над обувью, которая стоит несколько тысяч евро. Это родина его мамы. Здесь он бывает не реже, чем бывал до пандемии в европейских городах.

Обувь и аксессуары от Янжа Недвецкого носят звезды российского шоу-бизнеса. Кольцо, сделанное им для героя Джека Воробья, увидела многомиллионная армия поклонников франшизы «Пираты Карибского моря». Его работы есть в гардеробах Леди Гаги и Моники Беллуччи. Об этом писали все модные журналы и интернет-издания Беларуси, и именно поэтому Янж теперь стремится говорить о других, не менее значимых эпизодах своей жизни.

– Янж, начнем с вашего детства…

– Начнем с того, что мне бы хотелось общаться на «ты».

– Хорошо. Каким было твое детство, Янж? Поищем истоки твоего творчества там. В те годы уже были намеки на то, что ты станешь известным дизайнером?

– Такого понятия как «дизайн» в мире моего детства не было. Поэтому,  не мог строить каких-то планов на будущее в этом виде деятельности. При этом я переделывал, усовершенствовал на свой вкус абсолютно все, что попадалось в руки. Мог подолгу «пометаморфозить» с вещами, так как мама меня воспитывала одна, и она работала с утра до вечера. Окончил 9 классов. И на этом все.     

– Ты как-то рассказал, что и академического образования не получил. У тебя вообще свое отношение к процессу получения знаний. Где ты тогда учился всему тому, что умеешь сейчас? Ты ведь работать начал с детства. 

– Я не считаю возраст 14-15 лет – детством. В то время уже пробовал себя в автотюнинге, затем занимался интерьерами, потом – ювелиркой, понемногу стал увлекаться дизайном одежды. Закладывал фундамент. И на каждом этапе жизни мне встречались люди, у которых брал нужные мне навыки. Насчет «академического образования». Что оно мне может дать?

Те же школьные знания людям творческих профессий мало что дают. То, что мы выносим из классов – это всегда нечто, находящееся в рамках, в соцпакете допустимого. Если не отпустить себя в творчестве, сидеть на «поводке», ваши работы будут понятны, объяснимы, а такое никому особо не интересно. Если один художник начнет рисовать в точности как его коллега, а второй-третий-четвертый сделают также, то мы увидим что-то штампованное, а не произведение искусства. Для индивидуализма не останется места.

– Вспомни момент, когда ты понял, что хочешь стать дизайнером и делать необычную обувь.

– К этому я пришел не за день, и даже не за один год. Продвигался, по щепотке добавляя в себя навыки, которыми сейчас пользуюсь. Все, действительно мне нужное, постепенно наращивалось, намагничивалось. Этот временной интервал, скорее всего, можно измерить десятком лет.

– Янж, вспомни первую пару обуви, которую ты создал. В ней уже было что-то из того, что есть в твоих нынешних работах?

– Ох, я свой первый секс не помню, а ты спрашиваешь про первую пару обуви. Наверное, что-то такое я смастерил в подростковом возрасте, для себя. Апробировал на себе, насколько это «носибельно», изучал свойства разных материалов. Потом начал делать обувь для своего ближайшего окружения. Первую пару продал в российский шоу-бизнес. Но ничего резко не закрутилось.

Что касается второй части твоего вопроса. Я одинаково успешно мог и могу создавать как классическую обувь, так и абсолютно не трактуемую. Креатив преимущественного числа дизайнеров европейской и американской школ, работающих с обувью, ограничен обыгрыванием уже существующих известных образов. Я, наоборот, пытаюсь создавать что-то абсолютно новое.

Каждый миллиметр моих работ – исключительно моя война с собой и материалом, который мне захотелось использовать.   

– Когда твоя обувь тебя прославила и начала приносить деньги?

– Точной датировки, когда это случилось, не вспомню. Давно. Делал какие-то аксессуары и дарил известным людям. Как я их встречал? Во-первых, я долгое время жил в Москве. Это пошагово наращиваемый «капитал». Познакомился с одним, потом на какой-то тусовке еще с пятью.

Встретить нужного человека можно на открытии чего-то, или во время вечеринки в закрытом клубе. Примерно так все и происходит, как я  тебе сейчас рассказал. Когда ты создаешь что-то, что никто не делает в мире, люди не могут понять, что это такое, как это делается, и это их сильно притягивает. Подобные вещи отвечают желанию представителей шоу-бизнеса обратить на себя внимание максимального количества людей.

– Как ты начал сотрудничать с голливудскими звездами, уровня Джонни Деппа?

– В какой-то момент мои работы заметили, оценили, и заказчики сами стали меня находить. Кроме того, у меня есть агенты в разных странах мира, которые за хороший процент занимаются поставкой заказов. Так я получил предложение сделать кольцо для Джека Воробья – героя Джонни Деппа из фильма «Пираты Карибского моря».

Со временем таких коллабораций стало достаточно много. Удивляет, почему так спокойно об этом говорю? Я не то чтобы перенасытился всем этим, но те альянсы с известными людьми, что изначально воспринимались мной залихватски, сейчас встречаю сдержаннее.  

– Говорят, прежде чем взяться за создание обуви для конкретного человека, ты проводишь много времени за изучение характера заказчика.

– Да, мой клиент попадает под полное обследование, рентген. Долго работаю, как психолог. Стремлюсь расковырять в человеке то, что он сам в себе найти не может. Наблюдаю за его привычками, исследую весь его гардероб, изучаю архитектуры ноги.

– Один из самых известных фактов о тебе, что сделанная тобой обувь, попала в Книгу рекордом Гиннеса.

– В номинации было написана, что это еще и самая сложнопроизводимая обувь. Я ее делал для Моники Беллуччи. В качестве материалов декора для этой пары использовал много разного пера. Там, по-моему, даже есть перо курочек породы «китайская шелковая», которых я выращиваю в Кухчицах.

– Почему, при всем космополитизме твоего творчества, ты продолжаешь жить и работать в Беларуси, здесь находится твоя семья. Откуда у тебя такой патриотизм?

– Не знаю, откуда. Мной двигают какие-то подкожные импульсы, когда я принимаю решение не переезжать. У меня много знакомых, живущих по всему миру, но все они скучают по родине. У меня такое «место силы» тоже есть - это Кухчицы. Там появились на свет бабушка и мама.

В этом агрогородке провожу достаточно много времени. Я не привязан к рабочему месту и могу находиться в Клецком районе и что-то создавать, с тем же успехом, что и в условной Москве. Ну, вот пример – в Кухчицах два года назад я доделывал кеды для Дженнифер Лопес. В сельской местности на свежем воздухе мне хорошо работается.

– Обувь от каких дизайнеров ты сам носишь? 

– Честно говоря, в последнее время я ношу достаточно социальную обувь. То ли это уже влияние какого-то коэффициента старения, то ли это усталость от публичности. Когда у тебя в жизни становится много «карнавала» во всем, то, приходя домой, хочется надеть рваную майку, шорты, кеды и пойти в таком виде в магазин. Стремишься к тому, чтобы ничего не раздражало. 

– Янж Недвецкий – твои настоящие имя и фамилия?

– Недвецкий – действительно моя реальная фамилия. А имя Янж появилось благодаря человеку, который когда-то сделал ошибку в пригласительном для меня. Он написал «Ян». Мне показалось это забавным, и я добавил первую букву своего настоящего имени – «Ж». На самом деле меня зовут Женя. Так получился «Янж». Я, кстати, так же назвал и своего сына – Янж.

– Обращаясь к твоим работам, которые все выглядят, как нечто неземное, сложно просить тебя определить самую оригинальную из них. Но я, все же, попрошу тебя это сделать. 

– Они все для меня, как дети. Каждая из них очень долго создается. Я с ними провожу немалую часть своей жизни. Пара обуви, над которой я работаю, может стоять на одном столе с едой, которой я восстанавливаю силы.

Беседовал Юрий Мыслицкий.

Фото предоставил Янж Недвецкий.