К Международному дню памятников и исторических мест – имение Войниловичей в Кунцевщине

Одним из интереснейших памятников нашего региона является имение в д.Кунцевщина, принадлежащее роду Войниловичей. Подтверждение тому – его богатое прошлое. Эта фамилия хорошо известна жителям Беларуси: ее носители оставили значительный след в истории нашей страны, развитии экономики и культуры. Они имели большие земельные владения в Мозырском, Пинском, Новогрудском и Слуцком уездах. Войниловичи – древний белорусский шляхетский род герба «Сырокомля», история которого насчитывает более четырехсот лет. Представители рода занимали различные должности в местной администрации Великого Княжества Литовского. Выделяется несколько его линий: савицко-пузовская (Мозырский уезд, XVII в.), мокранская (Пинский уезд, XIX в.), няньковская (Новогрудский уезд, XIX в.). Наиболее известные представители – Антон Войнилович (1801 – 1845), дворянский революционер; Осип Войнилович (1860 – 1890), революционер-народник, один из создателей Варшавского народоосвободительного кружка белорусских студентов. С именем представителя рода – Эдвардом Адамом Войниловичем (1847 – 1928) – непосредственно связан один из выдающихся архитектурных памятников Минска, своеобразная визитная карточка города — Красный костел имени святых Симона и Елены.

Эдвард Войнилович был не только богатейшим помещиком, но и одним из самых образованных людей Минской губернии во второй половине XIX века. В памяти потомков он остался как меценат, общественный и политический деятель. Свое богатство нажил собственным трудом. Окончил знаменитую Слуцкую гимназию, затем Петербургский технологический институт. Работал инженером на Путиловском заводе, проходил стажировку на заводах Германии и Бельгии. Там научился собирать локомотивы, водить паровозы. Завершил образование в Сорбонне и Силезии. Избирался почетным мировым судьей Слуцкого уезда, председателем Минского общества сельского хозяйства, был членом Государственного совета Российской империи. Сам Петр Столыпин за способности и реформаторские отношения к работе называл Войниловича «минским Бисмарком», предлагал ему занять в своем правительстве должность вице-премьера или министра сельского хозяйства. Но Эдвард принял решение работать на благо экономики и благосостояния своего края: открыл коммерческое училище, совершенствовал сельскохозяйственную работу на основе новейших достижений, финансировал первое легальное белорусское издательство «Заглянет солнце и в наше оконце». Был истинным христианином: жертвовал деньги на строительство храмов, церквей, синагог и мечетей, построение интернатов для детей-сирот в Клецке и Копыле. Эдвард Адам Войнилович всегда был сторонником независимой Беларуси, выступал одним из инициаторов известного Слуцкого восстания 1920 года. В этом же году против воли шляхтич покинул Беларусь и эмигрировал в Польшу. Там в городе Быдгоще и закончился его земной путь. Он всегда мечтал вернуться на родину, и это произошло: верующие-католики сделали все возможное, чтобы перенести прах Эдварда Войниловича в Минск. 11 июня 2006 года он был перезахоронен у стен величественного Красного костела. К сожалению, жизнь не была милосердной к этому человеку. Большое горе постигло его семью: в 1897 году от «испанки» скончался его двенадцатилетний сын Симон, а в 1903 году, не дожив одного дня до девятнадцатилетия, умерла дочь Елена. И только вера в Бога помогла Войниловичу выжить.
В самом начале XIX века Ксаверий (из рода Войниловичей) стал владельцем небольшого фольварка под названием Кунцевщина. Почти сто лет это место так и оставалось небольшим фольварком. Рядом находилось кладбище д.Новые Мокраны со старой, униатских еще времен, церковью. В конце XIX – начале XX века здесь многое изменилось. Сразу по вступлении в права наследования в 1883 г. внук Ксаверия (тоже Ксаверий) Войниловича начал строить в Кунцевщине масштабное производство. Здесь должен был появиться один из крупнейших спиртовых заводов в Минской губернии. Производство спирта имело в этом месте «такое же значение, как, например, производство сахара в южных губерниях или в Королевстве». В то время это было и выгодное и, если хотите, «модное» вложение денег. А после того, как в 1899 г. российское правительство увеличило квоты на закупку продукции у спиртзаводов, для них и вовсе наступил «золотой век». В начале XX века спиртзавод Ксаверия Войниловича входил в тройку крупнейших аналогичных предприятий Минской губернии. Работало на нем 29 человек – больше в то время трудилось только на аналогичном заводе в Минске. Поэтому вокруг бывшего маленького фольварка в начале XX века вырос целый рабочий поселок.
Доминантой нового заводского центра стало огромное по тем меркам (да и по нынешним немаленькое) основное здание спиртзавода – там, где производили ректификацию спирта. На здании по заказу Ксаверия Войниловича был выведен год окончания постройки (1906 г.), его инициалы и родовой герб – в ознаменование личного вклада во славу рода. На территории фольварка находился двухэтажный дом его управляющего, к которому примыкали конюшни, кузницы, стельмашни (колесные мастерские), склады сырья и оборы – огромные постройки, где содержался скот (в частности, пресловутые немецкие коровы).
Этот фольварк стал для Ксаверия Войниловича поистине делом всей жизни. Поэтому неудивительно, что здесь же он заложил небольшой домик и для себя – чтобы, как и его отец, всегда быть в гуще производственных событий – одноэтажную «дачу» с небольшим садиком и прудом.
А что же главная усадьба? Там тоже все было в надлежащем порядке. В начале XX века в ней уже собралась солидная библиотека, коллекция живописи, которая включала в себя портреты всех представителей мокранской линии Войниловичей. В столовой на стенах располагалась коллекция охотничьих трофеев, добытых в окрестных лесах северного Полесья еще Иосифом Войниловичем. В усадьбе был также и музыкальный салон, где стояло фортепиано, виолончель и флейты – Ксаверий увлекался не только хозяйственными делами, но и музыкальные искусства ему не чужды. Единственное, что омрачало жизнь К.Войниловича в его райском уголке, это потеря любимой жены Эмилии из Древецких. Она умерла еще в 1889 году в возрасте 29 лет, оставив ему пятилетнего сына, которого по семейной традиции назвали в честь деда – Иосифом. Как память о ней в музыкальном салоне остался резной шкафчик с гербом ее рода «Налеч» на дверях. Ксаверий воспитывал сына сам. Ему было чему научить своего наследника и что передать. Но к несчастью, в самых страшных кошмарах он не мог предвидеть того, что случится с его семьей и тем, что веками создавали предки.
С началом Первой мировой войны военные реквизиции рабочих лошадей и уничтожение усадебных полей потоками беженцев казалось серьезной потерей. Но это было лишь начало, малая часть той беды, которая ждала этот некогда цветущий край впереди.
В 1917 г. началось разрушение Российской империи. Ее армия, подогретая большевистской пропагандой, стремительно превратилась в дикую орду жестоких убийц и грабителей. В 1918 г. наступление немцев ненадолго приостановило бесчинства банд бывших солдат, однако вскоре немцы пали жертвами уже собственной революции. На «смену» им шли большевики, приход которых означал для Войниловичей только одно – верную смерть.
Ксаверию было на тот момент уже под шестьдесят, его сыну Иосифу – под сорок. Можно представить себе, что означало для них покинуть дом, быть изгнанным с родной земли, на которой трудились их деды и прадеды. Имение, созданное их заботами и умом, которое еще недавно – только-только – было предметом гордости, признанным лидером по всем производственным показателям, лежало теперь разоренное, в руинах, и ничто хорошее не ожидало его в будущем. Ксаверий Войнилович, наверняка, вспоминал, как работал здесь его отец, как на его глазах строились новые заводы, дома, храмы, как заповедовал отец хранить и приумножать созданное, как он сам учил тому же своего сына Иосифа, и о том, как когда-то они с женой подъезжали к крыльцу их усадьбы, гуляли по аллеям парка, как играла она на фортепиано, которое еще недавно стояло в салоне, теперь совершенно разгромленном… Ничего этого не будет у него сейчас. Ему нечего будет передать сыну, он никогда не придет на могилу к своим родителям, не зажжет лампаду в родовом склепе и не попросит у Господа об их упокоении в Царствии Его. И даже собственная могила, ждавшая его здесь рядом с предками, уже будет в другой, очень далекой земле. Ксаверий Войнилович скончался в 1923 году в Варшаве.
Его имение разрублено границами Рижского договора 1921 г. на советской стороне. От всех земель остался только небольшой клочок в фольварке Кунцевщина у самой границы. Туда и перебрался, похоронив отца, со своей женой Анной из Грудзинских Иосиф Войнилович. Хотя было небезопасно и не слишком удобно, но это была его земля. Там еще стоял хозяйственный комплекс, созданный отцом. Если его восстановить, он мог вновь приносить какие-то средства. Был и домик, где Войниловичи прожили еще 15 лет, и за эти годы сумели и там создать уютный цветущий уголок. Здесь был чудесный садик с множеством клумб и прогулочных дорожек, а сам усадебный дом овит плющем и просто утопал в зелени.Небольшой парк, заложенный еще Ксаверием Войниловичем, пришелся очень кстати, создавая несколько небольших живописных аллей вокруг.
Войниловичи жили, не блистая показной роскошью. Страстью, на которую Иосиф Войнилович не жалел средств, была разве что охота. В этом он являлся последователем своего дедушки. Правда, охотничий зал в его доме был поскромнее – просто комната, совмещенная к тому же с кабинетом. Зато охотничьи собаки у него были самые лучшие и породистые.
Жена Анна всячески создавала в маленьком поместье, ставшим ее детищем, уют. А по вечерам она любила собираться дома с подругами.
До границы с Советским Союзом от Кунцевщины было 500 метров. В километре отсюда – родные для Иосифа Войниловича Мокраны. Он видел, как там ездят трактора, снося усадебный дом, в котором выросли и жили несколько поколений его предков. Он слышал, как гремят под ударами кувалд машины их масляного завода и паровых мельниц, как падают спиленные на дрова вековые деревья в усадебном парке. Видел, как разрушают величественную колокольню Георгиевской церкви, построенную его дедом. Настоятеля о.Василия Шиловича в 1930 г. отправили в Гулаг, а в храме устроили мельницу. Видел он и зарево на месте родового костела-усыпальницы – там догорали следы погрома, устроенного большевиками на могилах. Наверняка, он на все это глядел и радовался лишь одному – что его отец не дожил до этого времени. А самому Иосифу оставалось только смотреть на все с той земли, которая у него оставалась. Он еще не знал, что скоро не станет и этого. Сентябрь 1939-го. Иосиф Войнилович с женой могли бы вновь бежать – у их семьи была хорошая машина «Шевроле». Но они не стали этого делать. Польша уже уничтожена новой войной, а здесь все же – их родная земля, на которой можно было и умереть. Однако советская власть не позволила и этого. Иосиф Войнилович в 1940 г. был отправлен в сибирский лагерь, откуда уже никогда не вернулся, оставшись лежать в безвестной лагерной могиле. Никакой вины за ним придумать не могли, поэтому он был отправлен туда просто как «социально опасный элемент» – за то, что когда-то владел своей землей и делал все для ее блага. С его женой по каким-то причинам столь быстро расправиться не успели. Она жила одна в своем доме еще несколько лет, когда в Беларуси уже шла новая война. В первую мировую немцы относились к дворянам благосклонно и даже выделяли охрану для их защиты от грабежей. Новому поколению немцев, пришедших теперь под национал-социалистическими знаменами, до этого было уже мало дела. Вдова Иосифа Войниловича жила в одиночестве и стала легкой добычей для бандитов. 19 ноября 1942 года 43-летняя Анна Войнилович из Грудзинских была убита в своем доме в Кунцевщине. Она была последней из мокранских Войниловичей. Дом после этого был подожжен.
В Кунцевщине стоит старый спиртзавод, ныне совершенно заброшенный. На нем до сих пор имеются инициалы Ксаверия Войниловича и выложен родовой герб. Это единственный оставшийся памятник величию и одновременно великому страданию этого славного человека. Этого славного рода.